Журналист, геолог и исследователь, человек, побывавший в многочисленных горячих точках, – Орхан Джемаль. В эксклюзивном интервью «Медиастанции» эксперт рассказал о становлении своей личности, религии и философии, а также поделился опытом, каково работать на передовой на войне.

М.: У вас интересная биография. Вы – выпускник Московского геологоразведочного института имени Серго Орджоникидзе, ныне Российского государственного геологоразведочного университета. А в журналистике – с 22-х лет, пусть и с перерывами. Вам что ближе по духу?

Орхан Джемаль: Философский вопрос. Выбор геологии, как прикладной науки в СССР, зачастую содержал в себе посыл свободы. «Совок» был достаточно трудным пространством. Геология была пристойной и неполитизированной формой импровизации. Романтика костра, разумеется. К сожалению, это время безвозвратно ушло – сегодня в России в геологии необходимости нет. Теперь, кроме нефтянки, ничего нет. Мои сокурсники, кто уперся и захотел работать в геологии до конца, работают сейчас за рубежом. Остальные сменили сферу деятельности. Очень жаль.

М.: Ранее Вы работали во многих известных изданиях. Любопытно, что за свою судьбу вы успели поработать как в провластных изданиях, так и в оппозиционных. Есть ли разница?

О.Д.: Вы тоже журналист. Вы знаете. Все зависит от управления, редакторов, от кучи сегментных вещей. В каких-то ситуациях и в провластных изданиях можно спокойно работать. По крайней мере, несколько лет назад можно было точно. Сейчас сложнее.

Помните? Есть существенный зазор между собственными политическими убеждениями и редакционной политикой. Есть и свое понимание, что правильно, а что нет.

М.: Давайте о самом главном. Расскажи о командировках в горячие точки.

О.Д.: Саудовская Аравия, где я был в хадже. Это была моя обязанность, как мусульманина. Оттуда, как журналист, я сделал широкомасштабный репортаж, который опубликовали в «Новой газете», где я на тот момент работал.

Разумеется, одна из самых горячих точек – это Северный Кавказ. Там я, журналист, встречался и с лидерами бандформирований. И если мне нужно было, я мог задать вопрос определенным представителям подполья, не всегда напрямую, но мог. Там всегда находишься между трех огней: боевиками, журналистами и силовиками. Все друг с другом не дружат.

Но это только кажется, что тема адреналиновая. Приведу пример. Когда вы читаете историю партию (КПСС – прим. «Медиастанции»), то вы пристально не изучаете систему связей между большевиками, эсерами и, допустим, охранкой. Главными являются процессы, которые идут внутри партии. В конечном итоге процесс порождает вихрь, захватывающий на сто лет весь мир. При этом унылые заявления ментов о том, что мы в очередной раз кого-то замочили, у нас показатели улучшились, - это не совсем интересно. А вот то, что внутри – главное, это то, что мы увидим в будущем.

Разумеется, вокруг войны было много разных игроков. Но в различных ситуациях это не помогает, а только вредит. Нет, нет, да одни менты других сольют.

М.: Вы были на передовой на войне в Грузии.

О.Д.: Тогда я работал на «Русский Newsweek». Журналистская удача: мне повезло проскочить через Рокский тоннель. Я поймал попутку – фээсбэшный вездеход, который повез в Южную Осетию. За время поездки мне, как журналисту, удалось расположить к себе правоохранителя, который решил меня не передавать на границе силовикам, а увезти на машине внутрь.

Ночью я был на передовой. Был свидетелем первого и второго танкового прорывов. Когда первые чеченские части прорвались, а другие войска подтянулись, я встретился с небезызвестным Сулейманом Ямадаевым (Сулим Ямадаев – один из видных чеченских террористов Первой чеченской войны, участвовавший в штурме Грозного в начале января 1995 года; впоследствии перешел на сторону федеральных сил; убит 28 марта 2009 года в элитном комплексе «Jumeirah Beach Residence» ОАЭ), возглавлявшим тогда батальон «Восток». В тот момент наши интересы совпали: я хотел быть ближе к событиям, а Ямадаев находился в сложной политической ситуации и нуждался в медийной поддержке. Он сказал: «Хочешь – поехали». И таким образом я все время находился рядом со штурмовой группой.

М.: Вы получили ранение в Ливии, во время битвы за Триполи.

О.Д.: Это было 21 августа 2011 года. Это была моя третья ливийская командировка – в прошлые две уловить штурм Триполи не получилось. Мы угадали, но ранение я получил серьезное. В первый день.

М.: Насколько была серьезная рана?

О.Д.: Речь шла об ампутации ноги.

М.: Наши читатели всегда интересуются: как относятся родственники к опасным командировкам?

О.Д.: Отвечу кратко - проблем с этим нет.